Гостем диалоговой площадки «Асыл сөз» – совместного проекта Национальной государственной книжной палаты РК и газеты «Қазақ әдебиеті» стал известный писатель, драматург, критик, Заслуженный деятель РК, лауреат Государственной премии РК, кавалер ордена «Парасат» Сабит ДОСАНОВ. В ходе беседы писатель рассказал о своей судьбоносной судьбе, о памятных историях и заповедях известных граждан. Интервью, как всегда, проводил директор книжной палаты Адиль КАЖЕНБАЕВИЧ.
Есть ли вероятность, что туфли не взлетят, когда они махают ногами?!
- Ага, добро пожаловать в наш коллектив! С началом реализации этого проекта гостем для нас стал ряд казахских маргаски. В свою очередь, мы называем себя крупнейшими писателями страны. По традиции, разговор мы развиваем с детства.
- Наше детство совпало с тяжелым послевоенным периодом. Читаем в три смены: утренняя и вечерняя смены. Мы с братом Хамитом, который ушел из жизни, были общими пимами. Зимой в полдень я, днем он носит. Летом легко-ходим босиком. Самое сложное-весна. Пока солнце теплое, земля сырая – а если надеть ПИМУ-ноги испарятся. Я был пущен, пущен, - мягко сказал я. Русский-нахал. Учась в третьем классе, мы писали стихи, выпускали стенгазету. Рассказ «сено поле», написанный в том же году, был опубликован в журнале «Пионер», а затем вошел в учебники. Тридцать лет не поступал из учебника второго класса. Сколько времени прошло с тех пор, сколько лет мы писали, сколько славили, когда я ходила на встречи, учителя говорили: «Мы вас знаем, мы учили «сено поле»». Қарадай и қысылам. Дүниең паспортыңа в обход третьего класса, то и трудно.
Я родился в селе Байгабыл Амангельдинского района Костанайской области. Наш район добился больших успехов в Союзе и сдал Красное знамя ЦК КПСС. На торжественное мероприятие приедет первый секретарь обкома. - Я не знаю, - сказал он. Подготовка шла непрерывно. Я говорил стихи, и рядом со мной еще дюжина детей. Готовность проверил первый секретарь райкома: "у этого мальчика хороший голос. Но одно замечание — нельзя выходить на сцену с пимой, нужно носить туфли». Это время, когда ваши туфли не цветут. Со мной был дядя Бейсенбек, погибший в авиакатастрофе, ноги сорок второго размера. - Я не знаю, - сказал он. Я до сих пор помню то, что говорил. Люди, ответственные за подготовку, говорят: «голос твой хороший, скажи жестом». Я тоже хорошо играю на сцене, стараюсь самостоятельно. В конце стиха, когда фашист сказал, что я покажу еще одного пинкена, у него не полетят эти туфли?! (смеется) полетел перед первым секретарем обкома, как будто не нашел другого места для посадки. -Я не знаю, - сказал Я. - я не знаю, что делать. В связи с этим отец продал одну из двух коров в доме и, взяв меня с собой, поехал в Костанай. На собрание пришел одетый, как секретарь обкома. Интересно, какие были тогда руководители, думаю, сейчас. В один прекрасный день из района прибыла посылка. Если посмотреть, то все, что нужно, от носков до головных уборов. Так вот, благодаря стихам, словам, в районе появился «номер один». Сила слова-это сила Бога. Вот тебе и крошка заботы! Однажды мама дала интервью и сказала: «это в четвертом классе» сено поле " и получила на это много денег. Я покупаю этот самовар и пью чай с подругами».
Был другом Кунаева номер один
- В нескольких интервью вы говорили о своей близкой дружбе с Динмухамедом Ахметовичем. Хотелось бы услышать ваши рассказы о той дружбе, о которой не говорили.
- Я был очень близок с Кунаевым. Как скажете? И здесь тоже слово всемогущество. В то время я был заведующим отделом в «казахской литературе». Классики работает изменилось. И даже, презирая свидетельство газеты, заказал на Жамбылский кожевенный завод и выдал необычное свидетельство. В любое место я могу попасть с помощью этого свидетельства. Многие видели и теперь мечтали попасть в Кунаев. «Не успеешь, скажи, что надо, сами заморозим». "Что мне нужно, у меня есть дом с тремя спальнями, у меня есть служба. Ничего не нужно. Я должен гордиться Кунаевым".
После моего обращения к казахам, я начал обыгрывать русских. Там был красивый парень по имени Ю. Трофимов, который возглавлял Тургайскую область. Он тоже говорит: "Позвольте мне сделать это сам". Я сказал: "мне ничего не нужно. Мусоре, войдя в Әнуарлар, относятся к государственной политике, направленной на. Я тоже должен гордиться, я могу писать о Кунаеве". Он обещал попробовать поговорить. Однажды позвонил Трофимов и сказал: "разговаривал с Кунаевым. Он сказал, что часто видит вас по телевизору и сказал: «парень, похожий на Сакена Сейфуллина, я принимаю». В три часа дня я пошла в два. Есть три помощника. Первый-Дуйсетай Бекежанов. Он пришел ко мне и сказал: "Если не секрет, то с чем вы пришли. Сколько времени нужно?» — спросил. «Нет, не тайна. Я хотел гордиться, как Олжас, Ануары"» - Тогда, наверное, минут пятнадцать хватит. "А что, если разговор пойдет?"Вы же писатель, вы сами видите эту сторону", - сказал он.
А то, что надо, конь в кабинет. На въезде встал и пошел навстречу. Протянула руку, не могла. - Дай мне самого малыша, - поздоровался он, обнимая. В разговоре с его стола и перешли в азии. Сначала я не могла говорить. - Я не знаю, что ты хочешь сказать, - сказал Конаев. Я сказал: "Димаш, спасибо, что принял! Для меня сегодня исторический день!"- я имею в виду. Теперь, сидя, дядя Димаш сказал: "Для меня исторический день, счастливый день! Я рад встрече с будущим великим казахским писателем. Келгеніңе спасибо!"- сказал он. Я молчал. Он ведь тоже человек, владеющий человеческой психологией, встал и принес с полки три мои книги. "Доброе утро" и "Соловей « - не очень крутая книга, но у меня есть отличное произведение» Аруана", которое я написал в свои двадцать пять лет. » Аруану " Турция в этом году внедряет в учебник в пятидесятый раз. Казахи не учатся, иностранцы учатся. Так, Дядя Димаш положил перед собой три книги и сказал: "эти две я перелистал, все прочитать не смог. А» ак Аруана " я читала. Мое сердце чувствует, и ты в будущем будешь сидеть на месте Ауэзова, Муканова. Вы станете великим писателем! Все, что нужно писателю, - это мысль и язык, который у вас есть в полной мере». Когда член Политбюро сказал, что прочитал мою книгу, он сам был в гордом человеке?! Тормоз Нет, я говорил (смеясь). Таким образом, значительно сидели общались. Я продолжал смотреть на свои часы. В какой-то момент Димек спросил: "почему ты смотришь на часы? Спешишь?"- сказал он. «Да, я в спешке». «Почему вы спешите?""Теперь, пожалуйста, не торопитесь қысылып "" не торопитесь, сакэ! Правда, время тесное, с кем я общаюсь, когда не общаюсь с народом, с писателем?! Вы сами добродушный человек, говорите то, что думаете. Честно говоря, отдыхаю. Это одна "стандартная работа», устаешь", — сказал он.
Это великое слово димекена я до сих пор рассказываю начальникам, и в интервью тоже говорю. Услышав это, я рассказал еще немного истории, положив спину на широкую ногу. Когда-то я смотрел на часы, у нас было 3 часа 10 минут разговора. Стрелял с места. "Что случилось, сакэ?» , — сказал он. Никогда не называл своего имени, ни говорит "сакэ«, ни говорит» іншек". На протяжении всей жизни она была общительной и уважительной. Я там сказал: "Димаш Ахметович, мы писатели. Тормоз Нет, я в шоке. Прошу прощения!» я спросил. "Нечего извиняться, хорошо отдохнул!"сказал.
Сам он, как и я, любит свою жену. Рассказывал какие-то истории о жене. "Сегодня, придя домой, я говорю Зухре Шариповне:" я нашел такого друга», и мы приглашаем тебя домой". И тут же произнес еще одну приятную фразу: "есть девять писателей, которые приходят ко мне. Абишев, Сулейменов, Алимжанов сен ты ведь дружишь со мной и входишь в десятую строчку этого ряда?""Буду, войду!""Ставишь десятую и дружишь со мной? Дос болайықшы қияметтік вдвоем. Будешь моим другом номер один? У меня нет друга номер один". Там мы с тобой дружили в постели. Хм мне нравится сильно увеличивался. Когда он снова сел, он сказал: "А наш разговор закончился. В крестьянских, если айт», — сказал он. "Нет дела, сейчас весь Казахстан знает, что я к вам направляюсь, мне этого хватит», — сказал я. - Все — таки, ты пришел, скажи, что у тебя дела, - второй раз попросил он. Еще один такой же ответ я отклонил. На третий вопрос Кунаев начал возмущаться: "Айналайын-ау, я ведь с большой головой спрашиваю. У меня тоже что — то получается, я делаю что-то хорошее». Тогда я пошел и начал думать. В то время на бумаге, казалось бы, был неписаный закон: кто не может попасть в члены Политбюро, тот, кто дошел, сбудется. Квартира, машина, услуга, еще тағы я «оскорбляю» мать, которая говорит: «ничего не поделаешь». Ведь слово Бог вкладывает в человека ровные, ближе к, где еще это находчивость. - Димаш Ахметович, вы же делаете стране что-то хорошее, и я могу сказать одну просьбу. "Скажи!» — радовались, что он ушел. Сам же человек эмоций. — Димаш, я хочу, чтобы ты скучал, - сказал я. Рысь стояла на одном месте и оставалась. В какой-то момент я пришел в себя и, застрелившись, обнял меня за голову и сказал: «Я хочу сказать, что ты умный парень, ты же гений, ты же гений. Не доходя до тридцати, ты говоришь это слово. Ведь такие гении, как Гамзатов, Айтматов, не могли бы сказать этого слова". Так открылся путь Досанова к Кунаеву. - Я не знаю, - сказал он.
Мы с Олжасом преодолели немало трудностей
- У вас тоже дружба с Олжасом Сулейменовым, не так ли?
- Говорит: "Бог дает в намерения человека". Аллах дал мне все. Я женился на девушке, у которой были глаза. - Я не знаю, - сказал он. Мы оба дружим, вот уже более шестидесяти лет. Первый друг Олжаса-я, мой первый друг Олжас. Мы оба прошли через множество трудностей, приносили друг другу жертвы. Но не продали друг друга.
Куду тоже Бог дал. Я с Назарбаевым и Аубакировым. И в одной из ұнадым, ұнамадым друг на друга. Я был близок с такими личностями, как Габзатов, Айтматов, которые стали паспортами стран мира.
» У меня много несбывшихся мечтаний из сбывшейся мечты", - сказал Чингисхан перед смертью. Надо читать дневник, я читаю Дневник. Однажды, читая дневник Напалеона, я наткнулся на фразу:» Я не мог быть счастлив". - Я не знаю, - сказал он.
Во Францию приехали О. Сулейменов, Р. Гамзатов, Ш. Айтматов, Е. Евтущенко. Но творческий вечер никто не проводил. Я провел тот вечер. Статус вечера высок. В 2007 году французы сняли с меня книгу "Белая аруана" и по собственному приглашению поехали туда. Организует вечера дал. О казахском писателе пишет Всемирная пресса. - Да, - сказал он,-у тебя в груди не осталось места Темир-терсеку. Это не создано самим Богом. - Я не знаю, - сказал он. В тот же день, как и во Франции, ты еще на одной стороне. Надо спуститься с небес на землю, нам язык не поворачивается". Как говорится, Через год Бог с потолка ударил двойную поддержку. У меня был сын 21-летний Данияр, в сто раз больше меня. В 15 лет читала эпопею «Абай", не верила. Читал поэтов, которых любил. Из его рук выросла книга. Аллах дал сыну все, на что он способен. В садик его не отдала. В 3 года он узнал письмо и в 4 года пел. Голос потрясающий! Все музыканты во главе с Серкебаевым его хвалили, восхищались. Тоже писал стихи. Переехав на картину, немного поразил вкус художника. После картины начал увлекаться техникой. » За рулем " читает, не оставляя ни одной буквы журнала. В 4 года меня посадили на роль. До педали ноги не доходят. А те, кто покупал машину в 14-15 лет, собирались ее сопровождать. По голосу мотора узнал бы. Мотор собирал один сам. У Светланы была астма. Человек не умирает от него, но должен быть осторожен. Готовясь к свадьбе, он сунул в карман своей одежды дыхательную лекцию, и томпет исчез. Исключения, что неудобно. Оставаться дома в астане. Сын умный, купил в городе другую в одной из аптек. Начался пир, говорят, жар-жар. Дети теперь приходят и останавливаются. В тот момент кто-то бежал с серым цветом. Когда устал, у сына пристань. Оказалось, что в аптеке в городе просрочена покупка. Внутри нет воздуха. Место, где мы устраиваем свадьбу-это санаторий при бывшем ЦК, в том числе один врач, который учился раньше. Молодые люди его не знают, а в ближайшую клинику привезли зажатого в душе байгуса. В том числе и россиянка, купившая диплом, не знала, что делать. Негативно влияющих на один укол, а я там в мире салыпты. Видели ли овец. В тот момент, когда у меня в кармане был яд, я бы умер, не задумываясь. В ближайшее время после обращения в обходе суток, поэтому нам необходимо внимание со слов сабама поступил. Я верю в Аллаха, ведь Абай сказал:» Сам Аллах-это правда, слово-это правда". Я тоже так думал "Аллах сам дал, сам взял". Көну ему нужно. Второе, что спасло-любовь страны. "Если разделят горе, то уменьшатся",-сказал брат. Третье-труд. О сыне я снимал кино, писал пьесы. Эти три вещи спасли меня.
Сабен-казахский сказочник, Мусрепов-аристократ
- О» Ак аруанаңыз " Сабит Муканов написал статью. - Я не знаю, - сказал он.
- Да, о моей работе «Ак аруана», которую я написал в двадцать пять лет, писали и Сабит Муканов, и Габит Мусрепов. Книга вышла, когда мне было двадцать семь лет. Русские, узбеки, грузины. Турция ввела в учебники. Рукопись я передал Муканову и Мусрепову. Ай, какие у него были шалости?! Мы ведь сейчас на их месте, но где же им быть?!
Сабит Муканов специально пригласил меня, отлично подготовился. Мы пили чай. Из кремового сахара кладу один сахар. — Положи еще одну, - сказал он. Потом еще строили. Таким образом, в чашу положили пять сахаров. » Теперь пей", — говорит он. — Не пью, как пью, сладко стало, - сказал я. Он сказал: "Мария, налей в другую посуду". Больше ничего не сказал. Съели мясо, потом зашли в кабинет. «Первый инструмент писателя-язык, второй-мысль. Не говоря уже о мыслях, что ты гений, который превзошел тебя по возрасту. Особое свойство человека может обернуться трагедией. У каждой вещи должен быть предел. Твоя черта превращается в ужас, Берегись!» — сказал Сәбең. «Как это?""Ты знаешь язык, и ты будешь наносить краску. Красивых слов, но больше уходит до ао стихотворение. Писателю это не подходит. Художники также используют краску таким же образом. Знаешь, зачем я положила сахар? И если твое произведение станет таким сладким, то его никто не прочтет". Ии, так и тогда, объясняющих шалдары.
После того, как он ушел, он позвонил. Сам он мужчина, эстет. Терпеливо разговаривать, дал замечательный анализ. Я же говорил о том, что я не могу. Сабен был казахским кенпеилом, сказочником, а Мусрепов-аристократом. Я тогда работала редактором в издательстве "писатель". И мои начальники, и мои учителя были великолепны. Мои Учителя-Мухтар Ауэзов, Темиргали Нуртазин. Мои начальники-Ильяс Есенберлин и Жубан Молдагалиев. Мусрепов и Муканов были друзьями, их дома были соседями.
Мы влюбились в Зейноллу…
Мухтар Ауэзов, великий человек, читал нам лекции. С порога, как говориться, вошел. В течение пяти-шести минут он не мог говорить, а от пережатия продолжал хрипеть носом. Пять-шесть минут после көсіледі. Не смотря ни на что, сайрай идет. » Недоразвитые толстые, недоношенные Шекспиры", - произносит один за другим. Однажды я выбежал и сказал: "мука, мука, вставай, пожалуйста". сам меня пометил. Это признает.
А что, едем вместе,-ау, проживающих задержать Муканова, Қабдоловты хочу включать. Мы влюбились в Зейноллу: красивый парень, одевается привлекательно, один костюм в полдень, один костюм в полдень. На первом занятии нет лекций, каждому из нас дают оценку. "Ах, ты ведь не из Ауэзова, у тебя губы толстые, лицо тоже толстое, лоб открытый. Ты будешь Ауэзовом", - сказал Кабдешке. Повернувшись ко мне, он сказал: «твой образ напоминает Муканова».
Вернусь к Ауэзову. Я же говорил, что остановил. - Я хотел бы взять у вас интервью. "Какая газета? "Ленинский возраст»?"- сказал он. - Нет, — сказал Я. У нас была стенгазета «Қаламгер», которая занимала всю стену. "Ты ведь был его корреспондентом?"Нет, я главный редактор". - О, ты ведь один начальник, - сказал он. Действительно, у» писателя " была высокая ставка: главный редактор, редколлегия, художник. Выходит два раза в месяц. На выходе все учились, начиная с ректора. - Я не знаю, - сказал он. Было замечательное интервью, похвалил сам ректор. Жаль, что я не дал это интервью большой газете. Я ведь не нашел.
Много раз отказывался от Государственной премии
- Вы сказали, что с высокой челюстью мне хорошо. В то же время шесть раз падал с Государственной премии. Это в чем секрет?
- Потому что не смог получить: первый раз я получил, у меня дружба с Кунаевым, народ сказал «Ты можешь", и когда я встал, к байге присоединился Гафу Каирбеков. Замечательный поэт. Но именно в этот подарок попал с плохим произведением. Название должно быть "звезды на Земле". Гафу Каирбеков сказал мне:» не спорь с братом". Я сказал: "Это решает Кунаев". "Если Кунаев решит, то даст тебе". Тогда Сырбай посмотрел на меня и сказал:» Ах, будет стыдно, не будет". Я уже привыкла. Я молода, я в огне. - Я не хочу, чтобы ты знал, что я не могу, - сказал он, - но я не хочу, чтобы ты знал, что я не хочу, чтобы ты знал, что я не знаю, что я знаю, что я знаю, что я знаю, что я знаю, что я знаю. Ты молод, можешь многое. Дай свой путь". Остановившись на том же слове, я написал:» когда гафу Каирбеков встанет, я не уйду".  
Второй раз я попал под пьесу "шторм". Когда в театр Ауэзова не влезал человек, иностранец писал прессу. Другие произведения по драматургии рухнули, и я прошел. - Я не знаю, - сказал он. Так, в Москву прилетел Сакен Жунусов, который был на курсе. Брат ведь. "Ах, бокмурун, бозукпе! Қыртып либо жүрсің?! Ты получишь подарок, когда я встану?"- сказал он. Я снова сказал: "Кунаев решает". "Я знаю, что Кунаев даст тебе, если решит! Давай, овечка". «Если ты получишь подарок, я тебя застрелю!"А то, что надо, я написал: «когда Сакен Жунусов встанет, я подарок не получу".
Времена прошли. Несколько раз я мог бы получить еще один способ упасть. Являюсь членом секции прозы. Вместе со мной поступил Муратбеков Сайын. Нет нового произведения. Он писал до тридцати замечательных произведений, а когда ему перевалило за тридцать, он не мог написать ни одного произведения. Это трагедия. Написал одну историю и обучил нас. Принес мне и сказал: "Это все хвалили, вы говорите правду". Я прочитал и сказал: "сакэ, не показывай эту историю. — Я не знаю, - сказал я. Потом целый год ничего не писал. На конкурс попал со старым произведением. Такие ребята, как Бексултан Нуржеке из секции прозы, продолжали шуметь. Я им говорю: "Ребята, остановитесь! Признались ли мы классиком, признались ли! Написал до тридцати замечательных произведений. Затем остановился. Сам он-подвиг. Сейчас лежит посреди смерти и жизни, лежит в постели. Теперь, когда мы падаем, мы убиваем до смерти. Счета-фактуры, арғысын увидеть сном, я снимаю свою кандидатуру», — говорю я. Итак, в тот раз мы провели Сайын. На собрании у меня было больше одного голоса, и я стал лауреатом. - Я не могу встать каждый раз, - сказал я снова. Сказали "запиши". » Я писатель ниже Сайына, и когда он встает, я не получаю подарок", — написал я. Вот и ушел третий подарок.
Иран-Гайып упал шесть раз и получил седьмое. Я тогда смеялась. Ребята все хвалят, но не хватает одного-двух голосов. Я также знаю, кто царапает. Мой брат-земляк рымгали Нургали однажды позвонил и сказал: "Ах, Сабит! Мне позвонила Фариза Онгарсынова и сказала:» голосуй за Сабита". Я тебе выпалил. Мы оба друзья, земляки. Кому я отдаю тот голос, который не дал тебе?! что ренжіді. Я не обращалась к Фаризе с такой просьбой. Теперь я знал, что Рымгали не будет голосовать за меня. Когда голосовали, Рымгали шел по столице и передавал голос через конверт. Два-три парня на месте сказали: "читай письмо в его конверте. Мне позвонили и сказали "проголосовали". Как я и думал, Рымгали меня поцарапал. То, что нужно, упало в шесть, а в седьмом мы получили овцу она тоже. Ведь Алла справедливой. Я был прав, что я упал. Сначала у него не было чести. Дулат взял книгу, как раковину бита, деньги - 3 000 долларов. То же самое получили и Нурланы. К труду, который не стоит на месте, ежегодно получали семь-восемь человек.
Я написал роман в четырех томах "двадцатый век". С таким же произведением я справилась. Была очень напряженная гонка. Байга, в которой приняли участие сорок человек. - Я не знаю, - сказал он. Восемь человек пришли в финал. Иностранные газеты писали «Битва титанов". В последний круг мы с Несипбеком Айтовым прошли.
Нам снова повезло, нам обоим дали награду в пятьдесят тысяч долларов. Это ведь деньги мира. Сын взял телефон за две тысячи долларов. Все остальное-на свадьбу. Я ведь получил какую-то премию мира. Их вознаграждение составляет не менее тридцати тысяч долларов. Например,» литературную премию имени Шолохова " не получил никто, кроме нас с Ауэзовым. Все, что он денег? В ресторане человек за триста долларов на голову, и я, гордый, возьму то самое дорогое. Везу друзей из-за границы в санаторий, беру билет туда-обратно. Потом раздаю малоимущим, родным, сиротам-вдовам. Я думаю, что» если бы я не получил это, я бы жил, я бы хотел, чтобы страна видела это", потому что. Вот по таким тропам мы и пришли на государственную премию.
Нурекен всегда думает обо мне
- Я не знаю, - сказал он. Нурекен всегда думает обо мне. Когда я играл в Гольф, у меня была машина,» болят ноги". Я, жена, брат Габита, женившийся парень-сын Габита, нас четверо. Дом оказался внутри леса. С выездом мы немного идет. Изнутри его встретили Сара и Нурекен. Мы сели за стол, но я не стала говорить. Слово начал сам Нурсултан: "Ах, Сабит, ты не ходи бесплатно. Есть один мужичок?! Какое у тебя изделие?"- сказал он. "Нуреке, ты король, я – знаменитый писатель. Можно остановить поезд, самолет. Но есть одна сила, которую вы не можете остановить!» я спросил. «Что это?""Она-любовь. Оказалось, что двое молодых людей любили друг друга. Мы пришли, чтобы пройти мимо вас с Сарой по обычаю этой страны", - сказал я. "Ты разрешил?"- сказал он. "Я приду после того, как отдаю". "Куда ты идешь, чтобы превзойти тебя?! что один он высказался коротко и ясно. Потом махнул рукой и сказал: "Ну, ребята", - и тут же четверо симпатичных парней подали шампанское. - Я не знаю, - сказал он. Сам сел за стол и сказал: "Сабит, давай, садись рядом. Куралай, ты время от времени, Сара, ты сиди здесь», — нас всех осенило. Мы пообщались. Нурсултан снова и снова смотрит на мою невесту. Сходил заодно и вспомнил. Моя невеста в молодости была активна и гуляла с Назарбаевым. «Ты хорошо сохранился», — сказал курай, глядя на него. Я посмотрел на Нурсултана и спросил: "В чем секрет, знаешь?» я спросил. «Я не знаю». "Даже будучи президентом, ты не знаешь, учись у меня. Муж хороший, женщины ухоженные", - сказал я. Так и шутили.
- Сабит ага, наше сегодняшнее замечательное интервью тоже подходит к концу. По нашей традиции просим вашего белого благословения – благородного слова.
- Есть одна поговорка, которую сказал Ф. Достоевский:»спаси мир – красота". Добавлю, что» доброта, милосердие, доброта людей друг к другу, которые спасают мир". Конец света близок, когда люди прощают друг друга, думают о дружбе, нет ничего лучше.
- Спасибо, что специально приехали и рассказали историю! Мы создали авторский сайт в рамках нашего проекта Smart Qalamger. - Я не знаю, - сказал он.
- У меня не было именно этого!
- Кроме того, мы дарим бюст Абая.
- Спасибо! Это большой подарок. Спасибо Вам большое!